Архитектура капиталистических стран ХХ в. Основные тенденции развития после 1917 г. 8
Уже в 1920—1921 гг. в Западной Европе возобновилась безработица. Снизилась стоимость рабочей силы, что сделало более рентабельными традиционные методы строительства, требующие больших трудозатрат, но меньших капиталовложений в оборудование и технику. Упал и платежеспособный спрос на жилища (хоть и не уменьшилась в них потребность). Индустриальное домостроение уже не открывало перспектив высоких прибылей. Многообещающие эксперименты были поэтому прерваны, надежды на близящееся разрешение жилищной проблемы с помощью индустриальных методов строительства оказались в условиях капиталистического общества иллюзией — это стало ясно уже к тому времени, когда книга Ле Корбюзье вышла в свет.
Рационалистический идеализм, как можно назвать логические построения Ле Корбюзье, игнорирующие принципиальную алогичность капиталистической системы, получил первый удар при столкновении с реальной действительностью. «Картезианская логика», которой гордился Ле Корбюзье, была бессильна в алогичном мире. Идеи Ле Корбюзье, провозглашенные в острополемической, впечатляющей форме, привлекали, однако, внимание молодых архитекторов многих стран.
Другим очагом развития рационализма в архитектуре стала немногочисленная группа художников и архитекторов, объединившаяся вокруг голландского журнала «De Stijl» (выходил с октября 1917 г. по 1928 г.). Идеология членов группы, как и их современников экспрессионистов, была порождена кризисом буржуазного общества, неприятием его действительности. Однако миру хаоса и произвола группа «Де Стиль» стремилась противопоставить не романтическое бунтарство, а некую воплощенную в искусстве абстрактную гармонию, освобожденную от субъективности и индивидуализма. Идеи группы были в значительной мере связаны с идеалистической философией неоплатоников, а ее эстетическая концепция опиралась на «неопластицизм» живописца Пита Мондриана, воплощавшийся им в холодно-рассудочные геометрические абстракции из горизонтальных и вертикальных линий и плоскостей, окрашенных в чистые элементарные цвета.
В архитектуре членами группы подчеркивалось главенство пространства, универсальность которого должна претворяться в единство организованной среды, где «внутреннее» и «внешнее» не противопоставлено. Прямоугольная плоскость служила главным элементом организации. Подчеркивалось самостоятельное значение каждой плоскости — этой цели должны были способствовать и локальные чистые цвета, распределение которых определялось границами плоскостей.
Лаконизм прямоугольных форм рассматривался как принципиальное качество, приближающее архитектуру к «высшей гармонии духа». Машинная техника, использование искусственных материалов, входили в эстетику «неопластицистской» архитектуры как средства преодоления природы, помогающие интенсифицировать духовную жизнь человека. Группа «Де Стиль» приветствовала приход машинной техники в архитектуру и потому, что видела в ней средство уничтожить индивидуальные признаки сооружений и случайности, уводящие от абсолютной геометричности.
Догматические концепции лидеров «Де Стиль», замкнутые в пределах эстетической теории, сами по себе не были плодотворны. Не случайно с ними связаны очень немногие осуществленные постройки. Но «Де Стиль» конкретно поставил проблему создания новых композиционных средств, необходимых для того, чтобы сделать архитектуру способной решать усложнившиеся социальные задачи. Проблемы организации пространства, освобождения от неструктурных пластических элементов, связи геометрических форм и стандарта были сформулированы остро и четко — это стимулировало творческие поиски.
Рационализм группы «Де Стиль» простирался лишь на проблемы формы, однако он послужил укреплению рационалистических тенденций, не ограниченных узким кругом формально-композиционных задач. Сама группа была как бы лабораторией, создававшей своеобразную «архитектуру для архитекторов», ее эксперименты помогали творчески активным мастерам в поисках новых средств, нового художественного языка архитектуры. Этим объясняется международное влияние, которое получили группа и ее журнал, издававшийся тиражом немногим более 200 экземпляров. Влияние группы отразилось на развитии творчества Ле Корбюзье и многих молодых французских архитекторов, оно было чрезвычайно важно для архитектуры Германии, для преодоления в ней иррационалистических тенденций экспрессионизма; с ним связано становление рационализма в архитектуре Чехословакии, а позднее Швеции, Италии, Швейцарии.
Революционные изменения, которые произошли в мире, четко поставили перед архитектурой задачу создания нового. Работы экспрессионистов, Ле Корбюзье, группы «Де Стиль» в очень большой степени определялись негативными тенденциями, отрицанием эклектики и догматических традиций. Они вели борьбу с этими явлениями, накапливая по отдельным элементам новые идеи. Принципиальное значение для объединения прогрессивных тенденций и их реализации в едином архитектурном направлении имело установление контактов с рождавшейся архитектурой социалистического общества. Воплощающая подлинно революционную идеологию, связанная с реальными процессами преобразования общества, советская архитектура оказала решающее влияние на определение тех путей, по которым пошла прогрессивная часть мировой архитектурной общественности.
Уже в начале 1920-х годов в Западной Европе широко распространяются идеи советских архитекторов. Громадное впечатление произвели, например, проект «Башни III Интернационала» Татлина, «архитектоны» Малевича и «проуны» Эль Лисицкого, которые были восприняты как яркие воплощения новой проблематики архитектуры. Поиски нового в советской архитектуре не были экспериментами только в конструктивно-пространственном плане. Уже в эти годы за ними стояла реальность нового социального содержания, в них отразились подлинно революционные дерзания. Советские конструктивисты отнюдь не ограничивали свои интересы конструкцией в ее утилитарно-техническом понимании, как это утверждают некоторые любители «буквализма». Конструкцию понимали как рационально организованную структуру сооружения во всех ее аспектах, как «конструирование жизни».
Большую роль в ознакомлении Западной Европы с советской архитектурой сыграл художник и архитектор Эль Лисицкий. Уже в 1921 г. он впервые приехал из Москвы в Берлин, чтобы установить связи между советскими художниками и прогрессивной общественностью Германии. Он организовал советские выставки и доклады о советской архитектуре и искусстве во многих странах Европы; вместе с И.Эренбургом начал в 1922 г. издавать в Берлине журнал «Вещь», через который широко распространялась информация о новой культуре Советской России. Лисицкий стремился раскрыть грандиозные задачи, которые поставила перед архитектурой Октябрьская революция, показать противоположность двух полюсов — общества, которое распадается, и нового, строящегося общества. Он не был пассивным информатором. В своих контактах с зарубежными архитекторами он стремился активно влиять на них, раскрывая идеи советской архитектуры, которой был глубоко чужд эстетизм, так ярко выраженный в манифестах «Де Стиль» и статьях Ле Корбюзье.
Самые радикальные среди архитекторов Запада хотели видеть в искусстве средство исправления жизни. Советский конструктивизм исходил из необходимости революционного переустройства самой действительности, был устремлен к единству жизни и ее предметной среды на реальной основе обновленной социальной организации нового общества. Советский конструктивизм отрицал эстетское искусство, западный был с таким искусством неразрывно связан. Рационализм на Западе возрождался в начале 1920-х годов как рационализм формы; советский конструктивизм, объединявший таких мастеров, как братья Веснины, М.Гинзбург, И.Леонидов, А.Никольский, провозглашал: «Настало время социальноцелесообразному!» (А.Ган. Конструктивизм. Тверь, 1922, стр. 62).
Социальная целеустремленность конструктивизма, радикальный подход к конструированию пространства помогали освобождаться от ограниченности эстетики «Де Стиль», иррационализма и ремесленничества экспрессионистов.
В период между 1918 и 1924 гг. прогрессивное развитие архитектуры связывалось с деятельностью немногих передовых архитекторов. Характер основной части того, что строилось, определялся упорными попытками сохранить мишурное самодовольство эклектизма. Новое получило выражение в немногочисленных экспериментах и не выходило за пределы проблем, связанных с формированием единичного сооружения. Градостроительство этих лет в условиях продолжавшегося обострения кризиса капиталистического города не сделало существенных шагов.
Идущие от Э.Говарда идеи города-сада по-прежнему казались наиболее радикальными и прогрессивными. Попытки осуществить эти идеи, за единичными исключениями, не шли дальше строительства аморфных, расползавшихся по территории «пригородов-спален». Расширение Амстердама по традиционному проекту X.П.Берлаге, сочетавшему приемы классицизма с приемами, идущими от идей Камилло Зитте, было примером деятельности иного направления, рассматривающего город как единый массив. Это направление еще теснее было связано с градостроительными идеями предшествовавшего столетия.
Уже формировались урбанистические идеи Ле Корбюзье, развивающие тенденцию, возникшую в предвоенных утопиях А.Сант’Элиа, но в это время они еще не сложились в законченные системы и не получили широкого резонанса, предваряя явления,, которые стали получать реализацию лишь в последующие годы.